Новые
МенюОб одном из моих переводов Катулла
ПОЛНЫЙ ОБЗОР ИССЛЕДОВАНИЯ
Уважаемые читатели, хочу Вас познакомить в качестве исследования с одним из моих переводов произведений Катулла, чтобы каждый мог наглядно убедиться в точности и уникальности моего перевода в сравнении с известным переводом Шервинского. Право на использование для исследования в различных целях сторонних материалов и переводов оговорено в статье 1274 Гражданского кодекса РФ о свободном использовании произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.
Речь пойдет об очень известном произведении древнеримского поэта Гая Валерия Катулла, жившего примерно в 87 до н.э. – ок. 54 до н.э., которое значится римской цифрой под номером VII, точнее не столько о латинском его тексте, сколько о моем переводе этого произведения на русский язык. Вот собственно оригинальный латинский текст:
VII
Quaeris, quot mihi basiationes
tuae, Lesbia, sint satis superque.
quam magnus numerus Libyssae harenae
lasarpiciferis iacet Cyrenis
oraclum Iouis inter aestuosi
et Batti ueteris sacrum sepulcrum;
aut quam sidera multa, cum tacet nox,
furtiuos hominum uident amores:
tam te basia multa basiare
uesano satis et super Catullo est,
quae nec pernumerare curiosi
possint nec mala fascinare lingua.
Gaius Valerius Catullus
Данный латинский текст, а также другие оригинальные тексты Катулла Вы можете найти, обратившись за ссылкой:
Далее я Вам представлю на рассмотрение свой собственный перевод этого произведения Катулла на русский язык. Скажу лишь в качестве дополнительной информации, что это был величайший римский поэт-лирик, значительная часть лирических стихов которого была посвящена его возлюбленной Клодии, которую он называл Лесбией в честь знаменитой греческой поэтессы Сапфо, жившей на острове Лесбос. Вот собственно мой перевод :
ВАЛЕРИЙ КАТУЛЛ
перевод с латинского
VII
Как много ласк всех, Лесбия, мне надо...
В твоем вопросе, – более чем нужно:
Как много в Ливии песков пустынных,
Как много смол и си'льфия в Кирене,
Там, где оракул, где огонь-Юпитер,
Где Батта гроб, что бог был древней жизни,
Так много звезд в ларцах ночи' безмолвной
На всю людскую милость здесь взирает,
Так много мне Катуллу здесь, безумцу,
Всех поцелуев сладостных желанно,
Так много, что не счесть их всех фискалу
И всей молве не осудить злословьем.
Если кто-либо из Вас в достаточной степени владеет латинским языком, то вероятно сразу обратит внимание, что мой перевод предельно точен. Во многих отношениях он даже точнее всем известного перевода С.В Шервинского. Сразу скажу, что в мою задачу входило сделать более качественный и точный перевод, нежели у всех других переводчиков. Привожу Вам в качестве сравнительного примера и сам перевод Шервинского:
VII (№7)
Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Хватит мне и вполне, что за вопросы?
Сколько в мире лежит песков ливийских
В смолоносной, сильфической Кирене,
Меж оракулом, где Юпитер знойный,
И могилою древнебога Батта,
Столько звезд в тайниках молчащей ночи
На любовь человеческую смотрит,
Столько раз сумасшедшему Катуллу
Мне вполне целовать тебя довольно,
Столько, что соглядатай не сочтет их,
Злой язык болтовнёю не унизит.
Перевод С.В Шервинского (1892 — 1991)
Данный перевод Вы можете обнаружить, обратившись за следующей ссылкой:
Уже при первом прочтении становится ясно, что мой перевод очень сильно отличается от перевода Шервинского и переведен на русский язык более современным и понятным для нас языком, он более мелодичный и находится в приемлемой для тональности русского языка поэтической форме, так как античные размеры для русского языка не очень подходят. Хотел бы добавить, что стремление перевести слишком дословно в античной поэзии губит внутренний символизм стиха, так как символический язык той эпохи может быть непонятен для современного человека и при прямом переводе может даже потеряться сам внутренний смысл стиха. В данном случае сам перевод требует еще переложения с языка символов, а в этом случае приходится подходить к переводу несколько адаптивно и по этой причине правильная передача той или иной строки в поэтической конструкции требует достаточно хорошего знания переводимого языка. Следовательно, для каждого античного произведения должна быть разработана тщательная модель перевода, согласно которой может быть произведен перевод, полностью отражающий все оттенки оригинала и сам поэтический стиль языка, каковой может быть передан только через специфические схемы отдельно взятого языка, а для каждого языка они строго индивидуальны. По этой причине многое, что переводится с античных текстов и античных языков на современном языке не читается адекватно и воспринимается очень сложно или не воспринимается вообще. В рамках этого сама концепция перевода требует также переложения смыслов и подбора таких словоформ, которые бы при переводе звучали адекватно тому, как это могло звучать на оригинальном языке, а здесь надо также еще учитывать, что античный автор для усиления звучания поэтической формы мог использовать созвучия каких-то отдельно взятых слов в самих словесных конструкциях, в связи с чем следует чисто интуитивно подбирать аналоговую схему созвучий на переводимый язык. Следовательно, при переводе нужно еще учитывать звучание той или иной словесной конструкции переводимого языка, подбирая определенный эквивалент звучания для заданного перевода. Надо сказать, что поэтический перевод дело далеко непростое и совершенно нешуточное, это тоже искусство и также требует определенного таланта и мастерства, так как перевод должен быть строго оригинален, поскольку при прямом переводе мы можем получить почти идентичные результаты или очень близкие переводы. По этой причине следует избегать каких-либо повторений, так как сделанный Вами перевод не является далеко самостоятельным произведением, Вы переводите с языка на язык произведение какого-то другого автора. А это значит, что для достижения необходимого результата в процессе перевода Вам требуется создать произведение практически заново и придать ему такую форму, при которой Ваш перевод выглядел бы фактически как самостоятельное произведение. Скажу сразу, над переводом я работал год назад очень серьезно и сделал всё, чтобы избежать каких-либо повторений с другими переводчиками, так как при переводах нередко происходят казусы. Это ведь перевод и многие слова или фразы могут переводиться совершенно однозначно, но в том и заключается мастерство в искусстве перевода, чтобы сделать собственный перевод совершенно оригинальным и отличным от других. Отмечу особо, что мой перевод является уникальным и не имеет сходства ни с одним из известных переводов этого произведения Катулла. Подводя итог, скажу, что мой перевод полностью обоснован, так как был сделан с учетом всех вышеизложенных мною деталей, концепций, рамок и схем.
СЛУЧАИ ПОВТОРЕНИЙ В ТЕКСТАХ НА ПРИМЕРЕ ПЕРЕВОДОВ ДАННОГО ЛАТИНСКОГО ТЕКСТА
Для сравнительного анализа приведу примеры двух первых строк переводов известного нам латинского стихотворения Катулла. Сравните:
Отрывок из перевода С.В Шервинского (1892 — 1991):
«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Хватит мне и вполне, что за вопросы?»
Отрывок из перевода А.И. Пиотровского (1898 — 1938):
«Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Милых губ страсть мою насытят?!»
Отрывок из латинского оригинала Катулла:
«Quaeris, quot mihi basiationes
tuae, Lesbia, sint satis superque.»
Как видите, обращение к девушке по имени (Лесбия) в латинском оригинале находится во второй строке, а не в первой. Оба переводчика и Шервинский, и Пиотровский вынесли имя на первую строку и сделали перевод этой строки идентично. Также мы видим, что у Пиотровского и Шервинского полностью совпадает первая строка, не говоря уже о совпадениях отдельных слов в остальной части перевода (я Вам привел только отрывки). Но это перевод, а не самостоятельное произведение и нужно быть крайне внимательным, чтобы избежать повторений.
А вот из моего перевода:
«Как много ласк всех, Лесбия, мне надо...
В твоем вопросе, – более чем нужно»
Мой перевод точнее по сути, ибо Катулла переводить по-буквалистки не очень правильно. Здесь нужно искать приемлемую интерпретацию для верно переведенной и понятой фразы. Никто из переводчиков не смог передать это правильно. Цитирую Вам и других:
Из перевода Афанасия Фета:
«С меня ты требуешь, о Лезбия, признаний,
Как много мне твоих достаточно лобзаний?»
Из перевода Максима Амелина:
«Сколько, Лесбия, спрашиваешь, надо
мне надо твоих, чтобы насытить лобызаний?»
Вот так в общем, факты говорят сами за себя, что только подтверждает мои сентенции по поводу нередких случаев совпадений между различными переводами. И эти совпадения только на примере отдельно взятых двух строк.
РАЗБОР ЛАТИНСКОГО ТЕКСТА НА ПРИМЕРЕ ПЕРЕВОДОВ И ОБ ОСОБЕННОСТИ ЛАТИНСКОГО СТИХОСЛОЖЕНИЯ
Латинский язык также как русский и другие славянские языки входит в одну индоевропейскую семью языков, только в разные языковые группы: русский и польский – в славянскую, а латинский наряду с окским и умбрийским в италийскую (ныне вымершую) группу языков. Нахождение этих групп языков в единой семье объясняется их общим происхождением. Латинский язык также послужил основой для возникновения романских языков. Однако речь у нас здесь пойдет о другом. Мы поговорим об особенностях латинского стихосложения. Как известно, основой для латинского метрического стихосложения послужила древнегреческая схема, очень удачно вписавшаяся на латинской языковой почве. Сама по себе схема латинского метрического стихосложения, равно как и древнегреческая, основана на чередовании долгих и кратких слогов в отличии от русской системы тонического стихосложения, основанного на чередовании ударных и безударных слогов. При переводе с латинского обычно переводчики пользуются следующим правилом: чисто имитативно воспроизводят латинское поэтическое ударение средствами русского тонического языка, иными словами как ударные выделяются только те слоги, на которые падает само ритмическое ударение. И вот тут как раз есть один небольшой нюанс. При переводе на русский язык античные размеры ломают поэтический строй стиха, эти размеры на русском языке выглядят неизящно и в этом случае лучше прибегнуть к адаптивному размеру, приемлемому для тональности русского языка, но к этому приему к сожалению прибегают далеко немногие. Другим довольно проблематичным аспектом является закон элизии в латинской поэзии, в связи с которым слова оканчивающиеся на гласный звук или на -m с предшествующим гласным (-am, -em, -um, -im) в случае, когда последующее слово начинается с любого гласного звука или согласного немого h, подвергаются при прочтении усечению окончания на гласный или сочетания на –m. Также элизии подвергается начальное e- во всех производных глагола esse (es, est, estis и т.д.), если глагол стоит вторым по отношению к первому слову оканчивающему на гласный. И вот Вам пример: Vere, quant(um) a me, Lesbi(a), amanta mea (e)s («Воистину, как ты мне, Лесбия, любима», Катулл). Третьим довольно хлопотным местом является сильно различающееся в различных латинских стихах в зависимости от размера и расположения слова произношение сочетаний qu, gu, tu, su . Сочетания qu, gu, tu, su могут произноситься как целый слог с четким выделением звука «u», но могут также произноситься иначе, где «u» произносится как полугласный «w» или просто звук «v». Все эти нюансы значительно затрудняют работу над переводом, затрудняет ее также огромная разница между обычным ударением в прозе и ритмическим для поэтического языка. В качестве примера я приведу отрывок из «Фастов» Овидия вначале в прозаической форме, а после в поэтическом оригинале:
Прозаическая форма:
Iam ste'teterant a'cies para'tae f'erro morti'que, iam li'tuus datu'rus e'rat si'gna pu'gnae: cum ra'ptae ve'niunt i'nter patre'sque viro'sque i'nque si'nu te'nent na'tos, pi'gnora са'га.
Поэтический оригинал:
Ia'm stetera'nt acie's || ferro' morti'que para'tae,
Ia'm lituu's pugna'e || si'gna datu'rus era't:
Cu'm rapta'e veniu'nt || inte'r patre'sque viro'sque
i'nque si'nu nato's, || pi'gnora са'га, tene'nt.
Из выше приведенных примеров мы можем убедиться, что ударение в прозаической и поэтической формах стоит часто в совершенно разных местах, т.е. оно зачастую не совпадает. Всё вышеуказанное говорит о том, что для перевода латинской поэзии НЕДОСТАТОЧНО одного только знания латинского языка, а для этого необходимо знать законы латинского стихосложения, хорошо знать особенности поэтического языка, символический и религиозный язык, а также разговорный язык народный. А вот это последнее на самом деле очень проблематичная вещь, так как латинский язык считается мертвым и вживую употребляется только в католических религиозных заведениях и также в государстве Ватикан, где этот язык является государственным. За редким исключением этот язык может употребляться в качестве второго языка в некоторых аристократических патрицианских семьях на Западе. Вывод из всего этого таков: уровень западной школы латинского языка все-таки выше, чем в восточных странах, так как на Западе этот язык до сих пор отчасти находится в употреблении.
Теперь перейдем к разбору латинского текста уже известного нам произведения Катулла и сравнение двух уже известных вам переводов. Начнем с двух первых строк:
Quaeris, quot mihi basiationes Ты спросишь, сколько мне поцелуев
tuae, Lesbia, sint satis superque. твоих, Лесбия, хватило бы и более того.
Обратим сначала внимание на места ударений в латинском оригинале, отобразив латинский оригинал кириллицей (напомню, что ритмическое ударение в поэзии в отличии от обычного ударения в прозе и произношение сочетаний qu, gu, tu, su в латинской поэзии в зависимости от размера и расположения слова бывает разным (в связи с элизией вторая строка в данном отрывке читается несколько иначе, подробнее о произношении см. в дополнении к статье)):
Куэ'рис, ку'-о'т ми'hи ба'зьяцьё'нэс
туа'э, Ле'сби(я), зинт с'ат(ис) су'пэрку'э.
В данном произведении Катуллом использован одиннадцатисложный стих (гендикасиллаб), из чего явствует, что в каждой строке должно быть ровно по одиннадцать слогов. Уже из первой строчки ясно, что в сочетании ku четко прочитывается звук «у». Если бы было иначе, то уже в первой строчке было бы не одиннадцать, а девять слогов (!!!). Это как раз является доказательством того, что нормы произношения для классической латыни были совершенно иными. Во второй строчке данного отрывка мы видим яркий пример случая элизии (усечения слогов в конце слов, оканчивающихся на гласный, а также в случаях повторений согласных между словами (с'ат(ис) су'пэрку'э)). А вот, собственно, что мы видим в переводе у Шервинского:
Спро'сишь, Ле'сбия, ско'лько поцелу'ев
Хва'тит мне' и вполне', что' за вопро'сы?
Недочет виден сразу на лицо. В латинском оригинале ритмическое ударение вначале каждой строки падает на второй слог, а в переводе Шервинского оно падает на первый. В связи с чем это произошло? Отвечу. Это произошло в связи с тем, что Шервинский проставил ударение в латинском тексте так, как это принято в прозаической форме, но в поэтическом оригинале ритмическое ударение совершенно другое. Однако это еще не всё. Принятая на основе средневековой латыни система ударения для данного стихотворения Катулла не является правильной, так как ударение и произношение некоторых звуков в классической латыни сильно отличались от того, что мы имели в средневековой латыни, о чем можно более подробно прочесть в приложении к моей статье. Кроме того, Катулл часто использовал оригинальные размеры, но большинство его произведений написаны гендикасиллабом или фалекейским одиннадцатисложным стихом, элегическим дистихом, сапфической строфой и холиямбом. К разочарованию многих дилетантствующих любителей латинской поэзии, по всей видимости ударение в классической латыни было динамическим, как в русском языке, о чем можно узнать также из моего приложения. В связи с этим прочтение латинского одиннадцатисложника могло быть совершенно другим, потому что тональная природа ударения придавала бы стиху совершенное иное звучание. Использование иной системы ударения в латинской поэзии и собственно в самой разговорной латыни вульгате могло быть связано с влиянием системы ударения древнегреческого, так как древнегреческий язык широко использовался в Древнем Риме, он был вторым государственным языком империи, на этом языке писались научные трактаты и различные летописи и истории. Несомненным является то, что появление подобной системы ударения могло произойти в сравнительно поздний период, когда Византия укрепила свои позиции и влияние греческого усилилось на весь остальной римский мир, расположенный на западе.
Рассмотрим пример из моего перевода:
Как мно'го ла'ск всех, Ле'сбия, мне на'до...
В твое'м вопро'се, – бо'лее чем ну'жно:
Как видите у меня в переводе вначале каждой строки как в латинском оригинале ударение падает на второй слог. Что до перевода самих строк, скажу, что Шервинский поступил правильно, что вынес обращение по имени со второй на первую строку, но в целом фраза кажется не очень внятной, в связи с чем я подошел к переводу более конструктивно, чтобы усилить понимание того, о чем собственно идет здесь речь. Для этих целей я попытался избавиться от глагола и заменил его существительным, а существо вопроса перевел на конец строки; также местоимение «сколько» заменил эквивалентным словосочетанием «как много», которое для усиления эффекта определил указательной фразой «в твоем вопросе (слышу)» вначале второй строки для акцентирования необходимости оговариваемого предмета речи, а саму вторую строку завершил кульминационным определяющим выражением «более чем нужно» как в латинском оригинале вместо ответа для последующего пояснения. Таким образом мы смогли наиболее полно передать латинский оригинал, в котором слово «superque» (в переводе «и более того», «и более чем достаточно», «и сверх того» и т.д.) употреблено Катуллом далеко неслучайно, это слово в тексте как раз требует дальнейшего пояснения излагаемой мысли. У Шервинского этот момент отображен отчасти невнятно, а отчасти грубо. Извините, уважаемые господа читатели, но Катулл ведь все-таки обращается к знатной девушке, не мог он ей так ответить на ее вопрос: «Что за вопросы?», он же все-таки не из-под сохи, он из благородных римлян. Кроме того, в латинском оригинале и не было самого вопроса (вопрос конечно можно допустить из контекста, но сто'ит ли?). Шервинский этого не учел, а это грубейшая ошибка. Однако, я думаю, что вряд ли стоит его винить за это (опять же каждый имеет право на свое мнение), Шервинский, как известно, не был аристократом, он был сыном врача, а врачи лечили и простой люд, а общение с простым людом накладывает свой отпечаток. В доказательство этого приведу другую строку из перевода Шервинского:
Злой язык болтовнёю не унизит.
Судите сами и согласитесь, ну никак не станет аристократ Катулл в обращении к знатной римлянке использовать слово «болтовня». Это нонсенс и случай сам по себе невозможный для изысканного римского общества. Слово «болтовня» является вульгаризмом и использование его в обращении к возлюбленной женщине и к тому же знатного происхождения является просто недопустимым. Фраза «сумасшедший Катулл» в переводе Шервинского также выглядит очень просторечной и противоестественной в устах самого Катулла, по этой причине я использовал в переводе слово «безумец». И под конец я хотел бы сказать об употребленном в переводе Шервинского выражении «Юпитер знойный». На мой взгляд это неправильный эквивалент для перевода латинской фразы, так как знойным может быть лето, знойной может быть женщина, но никак не Юпитер. Юпитер все-таки ни человек, ни скот, он Бог, он – Громовержец, а следовательно Юпитер должен быть только огненным. За сим я хочу раскланяться, мои дорогие читатели, и, подведя итог, сказать, что для правильного перевода нужно не просто хорошо знать язык, но нужно еще знать менталитет тех людей, произведения которых мы с Вами переводим. А мы зачастую не знаем менталитета и злимся, что вроде бы все перевели по правилам, а перевод все равно оказался неверным.
_____________________________________________________________________
ДОПОЛНЕНИЕ К СТАТЬЕ
Слова с сочетанием qu, gu, tu, su чаще читаются как «кв», «гв», «тв», «св» только в прозаической форме и только в более поздней латыни, в поэтической форме в связи с ритмически ударением, ставящим акцентуацию на выпадающий в прозаической форме слог, часто читаются как «ку», «гу», «ту», «су», дифтонговые гласные в случае падения ударения при этом расщепляются. По этой причине в данном отрывке Катулла такие слова как Quaeris, quot, tuae, superque следует все-таки читать как «Куэрис, куот, туаэ, супэркуэ», но ни в коем случае не «Квэрис, квот, твэ, супэрквэ» как это приемлемо только для прозаической формы и только в более поздней латыни. Этого твердо придерживается западная школа, основываясь на традициях многих веков. Современная восточная школа придерживается также западных позиций.
О нормах произношения в классической латыни можете прочесть тут:
В сочетаниях gu [gw], qu [kw], su [sw] в большинстве случаев после согласных всегда произносится гласный звук «u» и только в редких случаях произносится как полугласный звук «w».
Данные по нормативам произношения классической латыни, на которой писал и говорил древнеримский поэт Катулл, можно также увидеть в популярном в России учебнике латинского языка: «Учебник латинского языка», под ред. В.Н. Ярхо, М., Просвещение, 1969. Они тождественны.
Аналогичное этому можно прочесть в следующей книге: Алексей Михайлович Белов, «ARS GRAMMATICA КНИГА О ЛАТИНСКОМ ЯЗЫКЕ», Издание второе, исправленное и дополненное, Издательство «Греко-латинский кабинет»® Ю. А. Шичалина 129110, Москва, ISBN 978-5-87245-129-7. Научный редактор Н. К. Малинаускене. Издание осуществлено при поддержке Настоятеля собора иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» с. Добрыниха Домодедовского р-на Московской обл. игумена Антония (Сёмкина). Привожу несколько выдержек из этой книги:
«По способу образования согласные звуки делятся на смычные и несмычные. При образовании первых происходит краткая смычка между активным и пассивным органом, при образовании вторых — нет. В этом случае звук образуется трением воздушной струи между органами; такие звуки называют щелевыми или фрикативными. Наконец, возможно сочетание обоих способов - смычки и трения; такие звуки называются: мычно-щелевыми (аффрикатами). В классическом латинском языке к ним, очевидно, следует относить лабиовелярные, которые сочетают в себе смычный [k/g] и фрикативный [w]).» (Алексей Белов, «ARS GRAMMATICA КНИГА О ЛАТИНСКОМ ЯЗЫКЕ», стр. 41)
«Фрикативные звуки латинского языка не содержат в себе каких-либо особых трудностей для произношения.
[w] (на письме V в позиции перед гласным в начале морфемы и между гласными) — звук, похожий на тот, что передаётся буквой W в английском языке (wall). Например: ualdi [waide] — очень; uer [wer] — весна.» (Алексей Белов, там же, стр. 42)
Выбранная мною акцентуация в латинском тексте обоснована также согласно следующему утверждению по поводу ударения латинского языка в этой книге:
«Учёные до сих пор спорят о том, каким было латинское ударение в классическую эпоху. Традиционная грамматика стоит за тональную его природу — т. е. за повышение тона над ударным гласным. Тем не менее, большинством современных учёных принимается, что ударение было динамическим (т. е. силовым), как в русском или английском языке, однако несколько меньшей силы, так как не приводило ко всеобщему сокращению безударных гласных. Оно, несомненно, отличалось и некоторым повышением тона над акцентируемым слогом, которое происходит обычно не только в языках с тональным ударением, но и в языках с ударением динамической природы.» (Алексей Белов, там же, стр.45)
В связи с тем, что ударение в классической латыни могло быть вполне подобным тому, что мы имеем сегодня в русском языке, подход к размеру для перевода является обоснованным.
Более подробно на тему ударений в латинском языке можно также прочесть в другой книге: БЕЛОВ А.М. Латинское ударение (проблемы реконструкции)/ МГУ им. М.В. Ломоносова. Филолог, ф-т. — М.: Academia, 2009. — 286 с. (Монографические исследования: языкознание), ISBN 978-5-87444-314-6. Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 08-04-16120д. Печатается по решению Редакционно-издательского совета филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова от 19 октября 2006 года.
(фото из интернета)
Рег.№ 0022381 от 21 ноября 2011 в 23:11
Другие произведения автора:
А ты меня на острова счастливые вези...
Бабушка одесской национальности
Почему аборигены съели Кука. Владимир Высоцкий - на польский
| Валерий Буслов # 23 ноября 2011 в 17:45 0 | ||
|
